Хочу поделиться воспоминаниями моего сослуживца. Вот его рассказ.
Сейчас много говорят о подвигах. На афганской войне советские солдаты выручали друг друга, и это было совсем обычным делом. Меня тоже спас мой друг. Хотя он, скорее всего и не понял, что совершил подвиг…
У нас в роте служил настоящий джигит, про таких говорят – дети гор. Звали его Бачо. Первое время его часто называли Бача (так в Афганистане называют подростков). Он был сильный, высокий, и свой автомат обожал до невозможности. При первой возможности свой АКМ чистил и смазывал, а снаружи полировал до блеска. Порой ему не хватало русских слов в разговоре с нами, и тогда он начинал жестикулировать руками, потом в ход шли ноги, и разговор заканчивался своеобразным танцем под всеобщий хохот. И дальше следовали выкрики окружающих:
— Все ясно, мы поняли, дальше можешь не продолжать!
Когда он был сильно чем-то взволнован или раздосадован, то в разговорах с нами переходил на свой родной язык, и, конечно, его никто не понимал. Из-за этого его в шутку называли Бусурман. И постепенно это прозвище вытеснило его настоящее имя Бачо, но он на это не обижался.
Во время боевых на него можно было смело положиться. А как он ликовал, когда перед боевыми говорили:
— Берите с собой Бусурмана, он двоих стоит, он точно не подведет!
Однажды наша маневренная группа попала в душманскую засаду. Крепко нам досталось, хорошо, что подмога на двух БТРах и БМП подоспела. Вся наша техника была разбита, и всех раненых погрузили на БМП (Боевая машина пехоты). Меня и Бусурмана уложили на переднюю лицевую, ребристую часть брони. Чувствую, что привязывают меня страховочными ремнями к боковым крюкам. Я вздохнуть не могу – живот огнем горит, не могу пошевелиться. У Бусурмана один рукав полностью кровью пропитан, оба колена неестественно вывернуты. Тронулись очень поспешно, так как начинало уже темнеть. Трясло ужасно. Я провалился в забытье. Очнулся, когда темно уже совсем было. Впереди тускло виднелись гарнизонные огни, значит госпиталь уже близко.
Вдруг страховочный ремень лопается, и я начинаю сползать прямо на гусеницу. Самое страшное было то, что я не мог ничего сделать, тело меня не слушалось. Бусурман, наверно, почувствовал, что я сползаю вниз. Схватил меня здоровой рукой, прижал к себе и что-то по-своему кричал. Чувствую, что его нога в мою ногу уперлась, и кровь из его колена заливает мою обувь.
Дальше пошли камни и ямы, и я снова потерял сознание. Очнулся только через несколько дней в госпитале. Бусурмана я больше не видел. Как мне сказали, его сразу же отправили самолетом в Союз в госпиталь.
Парни мне потом рассказывали, что Бусурман так в меня вцепился, что пальцы его по одному разжимали, и долго пытались объяснить ему, что здесь уже госпиталь.
Врачей очень сложно чем-то удивить. Но даже они восхищались выдержкой и силой Бусурмана, что он с перебитыми ногами долго удерживался на маленькой кромке передней части БМП, который шел на полной скорости. Да еще и удерживал своего друга…